Башкирия: архитекторы уходят в прошлое, всё решают заказчик и коррупция

9 апреля 2014.

25 февраля известный архитектор, автор самых значимых зданий Уфы Михаил Мазин отметил 89-летие. Около 80 из них он живет в Уфе. В 1930 году пятилетним ребенком вместе с родителями он приехал сюда из далекого Минска. Семья поселилась в деревянном домике на улице Лассаля (ныне Энгельса).

«В архитектуре экономию и воровство не скроешь». Фото  из личного архива

Сегодня Михаил Павлович смотрит на родной город почти с той же точки, но с высоты четвертого этажа. Лоджия квартиры, где оборудована мастерская, выходит на улицу Энгельса, из окна открывается панорама проспекта Салавата Юлаева, Старой Уфы и стройплощадки новой мечети.
– Вот, веду, так сказать, авторский надзор, – улыбается Михаил Павлович. – Здание внушительное, но опять же, подражательная архитектура. Основной объём выполнен в традициях христианства – напоминает очертания Голубой мечети Стамбула, которая изначально строилась как храм Святой Софии. И только минареты выдают её назначение. Говорил об этом автору проекта – он отшутился…
«Боюсь заблудиться»
– Михаил Павлович, как оцениваете сегодняшний облик Уфы? По душе вам перемены?
– В последние 15-20 лет город вообще не узнаю, боюсь заблудиться - настолько все стремительно меняется. Как грибы, растут новые здания – меняются направления улиц, появляются новые... От района моего детства остался только этот участок Новомостовой – до недавнего времени, как и 100 лет назад, грунтовый (смеётся). Но не так давно его, наконец, заасфальтировали. В целом город меняется в лучшую сторону.
– Не находите, что растет и развивается он хаотично, бестолково? На каждом пятачке – новая высотка со всеми сопутствующими проблемами. А ведь в Уфе запрещена точечная застройка...
– Ситуация в Уфе типична для любого современного миллионника. Освободился пятачок – заказчик тут же бежит строить. Город должен развиваться, людям надо жилье! Уфа окружена рекой, стоит на возвышенном полуострове, все что ниже – в зоне риска. Раньше, помнится, говорили про освоение Забелья, Зауфимья и т.п. Но они расположены в низменных местах, поймах рек, где большие паводки. Что творится весной в Нижегородке! Кто захочет там массово строить и жить? Правда, в последние годы мы забыли о подтоплениях, но, по-моему, рано.
Градостроителям и архитекторам в Уфе приходится нелегко. В городе со старинной сеткой улиц, памятниками архитектуры, водными артериями трудно сделать так, чтобы было рационально и всем удобно. Огромное количество машин -
улицы запружены, и ситуация только усугубляется… Когда в 1957 году я оформлял свою «Победу», в Уфе было меньше 3000 машин.
Будучи в Америке, поймал себя на мысли, что очень не по душе архитектура главных городов – Нью-Йорка и Вашингтона. Собственно, её там нет (стеклянные башни не в счет). Есть максимальное использование клочка земли для размещения максимального числа людей. Примерно то же сейчас у нас. Раньше проекты застройки отражали эстетические идеалы, служили какой-то архитектурной идее. Сейчас главное – не эстетика, а функционал, рациональное использование земли.
Люди подневольные
– Почему архитекторы создают такие скучные проекты? Где желание самовыразиться?
– А кто нас слушает? В наше время архитектор – одна из самых бесправных профессий. Судьбу объекта решают заказчики и чиновники, которые в архитектуре, мягко говоря, не компетентны. И еще бюджет. Пример: отель в районе Гостиного Двора. Автор сделал проект, согласовал, заложил хорошие, долговечные материалы. А заказчик возражает: гранит? Дорого, убрать. Архитектурные детали из бетона, качественный кирпич для отделки – дорого, давай дешевле, из пенопласта. Архитектор может сколько угодно возражать, но не в силах на что-то повлиять: у него нет авторских прав на объект. Хотя документы на них Союз архитекторов исправно издает. Авторский надзор тоже ничего не решает. В реальности диктуют заказчик и коррупция.
– Где же искать правду?
– Местный Союз архитекторов бездействует, ничьи интересы не отстаивает. Это совершенно бесполезный, пассивный орган. Апеллировать к властям бессмысленно: у заказчика там, как правило, свои люди, они дают автору проекта команду учесть замечания, и что прикажете делать?... Мы нередко иронизируем над советской системой, но в наше время к архитекторам прислушивались, их мнение уважали. Когда дело касалось строительства и архитектуры, первый секретарь Шакиров нас обязательно приглашал, беседовал. Помню, мне предложили сделать на месте стадиона «Труд» огромный спорткомплекс – почти на 100 тысяч зрителей. Я наотрез отказался, объяснил: нет достаточной территории, подъездных путей, путей эвакуации. И мне поверили, не стали строить. Спустя много лет построили Ледовую арену, слава Богу, не такую огромную.
А когда мы задумали здание нынешнего Курултая, Мидхат Закирович специально вызвал меня в Москву, попросил изучить проект понравившейся ему новой гостиницы. Оттуда я перенял центральный двухуровневый зал с каскадной люстрой. Если власти вмешивались в нашу работу, то только в хорошем смысле.
– А что происходит на реконструкции «Нефтяника»? Вы как автор в ней участвуете?
– Нет, догадываюсь лишь, что половина средств будет «освоена». Это кормушка. На объект не хожу, хотя меня не раз приглашали. Все это бесполезно: «Нефтяника» больше нет, всё ценное и уникальное разрушили. Чего стоят одни витражи из зеркального стекла, как в заштатном ТСК... Профессиональное сообщество архитекторов, как ни странно, отнеслось к этому равнодушно. – При всех описанных тяготах профессии ваши внук и внучка тоже стали архитекторами. Прислушиваются они к именитому деду?
– Внучка сейчас работает в Москве. Внук (Павел Мазин, руководитель мастерской БГП. – Ред.) советуется, но мне трудно судить: он работает по-современному, а я воспитан на классике. Она сегодня не в моде – всё захватили пластик, стекло и бетон. В работу Павла стараюсь не вмешиваться, единственное – предостерегаю его от избытка стекла. То есть, сохраняя его замысел, пытаюсь направить в нужное русло.
К сожалению, мало кто из нынешних уфимских архитекторов сохранил свой, узнаваемый стиль. Большинство работает в угоду заказчику. Есть, конечно, редкие исключения: Р. Сафаров, Л. Дубинский,
Д. Винкельман, Ю. Рябов... Эти ребята отстаивают свое видение, свою позицию.
Но даже крупные проекты не приносят архитектору сверхдоходов – очень много желающих «разделить» с ним эти деньги. Поэтому многие выбирают вольные хлеба, частную практику – уходят целыми мастерскими. Большинство подрабатывают проектами частных коттеджей, дизайном.
Деревянного зодчества нет
– Под новое строительство в Уфе сносят много старинных зданий. По-вашему, нужно ли сохранять историческую часть города?
– Памятников архитектуры в Уфе очень мало: каменные здания можно сосчитать по пальцам, их надо сохранять. А вот ценных образцов деревянного зодчества практически нет. Защитники старины проводят аналогию с городами Сибири, но там строили из другого материала, поэтому здания более долговечные. Большинство уфимских деревянных строений гниют и выглядят мало-эстетично.
– Так что же – всё на слом?
– Будущее Уфы за современной застройкой из долговечных материалов – кирпича, гранита, мрамора. Их вполне можно использовать для воссоздания старинных и строительства знаковых зданий. Почему этого нет? Что за невнятное строение возводится в контрасте с музеем им. М.Нестерова? Ведь можно было решить его в классической манере, с применением современных добротных материалов. Но у нас рулит экономия – чтобы быстрее и дешевле. И себя не обидеть. Поэтому через год штукатурка сыплется, плитка падает, по фасаду трещины.
В нашем деле экономию и воровство не скроешь. В начале 80-х, когда проектировалось здание КГБ, мы заложили облицовку определенным видом мрамора. Привезли другой, менее качественный. Я протестовал, предвидя, что держаться не будет. Но строители торопились, решили использовать этот. В результате на здании одни заплаты – плитки крошатся, падают. Зато на «Нефтянике» всё сделано четко, поэтому за 32 года не упала ни одна плитка!
– Отвлечемся от архитектуры. Следите за событиями в мире?
– То, что Крым вернулся в Россию, – правильно. Это исконно российская земля, а разгул бандитизма окончательно отвернул крымчан от Украины.
В советские годы я любил отдыхать в Крыму, тем более других возможностей не было. Я ведь был невыездной: тётка жила за границей. Первый раз выехал за рубеж только в начале 90-х.
Сейчас границы открыты. Брат и племянники живут в США. Но моя семья – сын, дочь, внуки – в России. Я всю жизнь собирал их вокруг себя и хочу, чтобы они всегда были рядом. Конечно, далеко не всё в стране меня устраивает, но мысли уехать никогда не было. Жить и умирать надо там, где родился. Мое поколение, во всяком случае, так считает.

ДОСЬЕ

Михаил Мазин - заслуженный строитель РБ. Автор проектов ДК «Нефтяник», здания КГБ, Госсобрания РБ, диагностического корпуса РКБ им. Г.Куватова, первой уфимской 9-этажки на ул. Ленина, жилого квартала вокруг уфимского горсовета, планов реконструкции Театра оперы и балета, Башкирской филармонии, генеральных планов г. Октябрьского, городов и поселков нефтяников в Западной Сибири и др.

АНЕКДОТ

- А вы знаете, что наша Циля архитектор? - И что же она строит? - А она ходит по Дерибасовской и строит таки из себя девочку.

Светлана ИСТОМИНА, Башкирское региональное приложение к газете «Аргументы и факты»