Как Бориса Развеева загоняли в психушку

21 апреля 2011.

Накануне Пасхи мы вспоминаем Борис Развеева – уфимского хиппи и диссидента, ставшего православным священником (см. публикацию «Из тусовки в храм»). О том, как его пытались засадить в психушку, «Труду в Башкортостане» рассказал психиатр-психотерапевт Генрих Ойринг: 

- Впервые я встретился с Борисом Развеевым в 1976 году, он тогда еще диссиденствовал. Вызывает меня главный врач психиатрического диспансера. Говорит, надо ехать в КГБ, осмотреть больного, дать диагноз и положить в психиатрическую больницу. В комитете мне представили Бориса, сказали, что он больной и неадекватно себя ведет. В таких случаях обычно применяли диагноз «вяло текущая шизофрения с инакомыслием». Мы с ним долго беседовали, около семи часов. Все это время я пытался его понять и пришёл к выводу: он нормальный человек, но явный антисоветчик. Он чётко высказывал своё отношение к существующему строю, говорил об отсутствии свобод. Тему религии мы не затрагивали, он вообще вёл себя как атеист, и когда потом он стал отцом Борисом, меня это очень удивило. Я сказал чекистам, что Развеев здоровый человек и положить его в больницу я не могу. Мне сказали, что уважают моё решение, предложили проводить подобные консультации один-два раза в месяц, обещая 250 рублей. А я тогда как врач-психиатр получал 95 рублей. Но я отказался, сославшись на то, что у меня один брат в Канаде, а другой собирается эмигрировать в Израиль.

Больше я Развеева не видел, но пересекался с его знакомыми. Один из них, по имени Михаил, был видимо, приставлен ко мне КГБ. Он предлагал сделать липовый больничный лист для Бориса Развеева, я отказался. Потому что меня уже предупредили, чтобы я аккуратнее вёл себя с этими ребятами: некоторые скурвились и работают на органы. Тот же Михаил открыто возил запчасти для «Жигулей» из Тольятти и спекулировал ими в Уфе – но его почему-то не трогали.

Когда у меня появился первый видеомагнитофон в Уфе, Михаил начал донимать расспросами, есть ли у меня порнофильмы. Я смотрел только оскаровские фильмы, но однажды в фильмотеке оказалась «Греческая смоковница». За это меня чекисты и повязали в 80-е. Посадили за рекламирование западного образа жизни и пропаганду свободной любви. В перестройку, в 1988 году, я освободился, а позже меня полностью реабилитировали. Я до сих пор считаю, что мне в КГБ не простили отказ сотрудничать с ведомством и то, что я не поставил нужный диагноз Борису Развееву.