В Башкирии завод не хочет отвечать за рабочих, заболевших раком на вредном производстве

2 июля 2013.

В редакцию «АиФ – Башкортостан» пришло полное отчаяния письмо. Муж нашей читательницы, как и многие его коллеги, потерял здоровье на химическом производстве и умер. Она провела собственное расследование и выяснила, что обязательные профосмотры работников на предприятии не проводились.

Минус 23

В феврале исполнилось три года, как умер мой муж Минизагит Гарафутдинович Кашапов, замечательный муж и любящий отец трёх дочерей.

Когда мы перехали в Мелеуз из села, он пошёл работать на завод минудобрений, где тогда быстро давали квартиры. Для нашей большой семьи из шести человек это было важно. В 1978 году он начал работать в цехе термической фосфорной кислоты. Отработав 11 лет вместо обязательных 10, вышел на пенсию, но продолжал работать в других цехах завода до 1998 года.

И тут у него начались проблемы со здоровьем. А коллеги по цеху стали умирать один за другим в довольно молодом возрасте. Шли разговоры, что их губит фосфор.

Мы переехали в посёлок, купили коз, завели пчёл. Но… В 2007 году состояние мужа стало критическим. Врачи обеих поликлиник, заводской и городской, рекомендовали обследовать то сердце, то лёгкие. Посылали в Стерлитамак, Кумертау, Салават, Уфу. Назначаемые лекарства облегчения не приносили. У него постоянно болела спина, мучили одышка, головные боли, кашель. Мы решили подлечиться в профилактории «Родник» ОАО «Мелеузовские минеральные удобрения», где назначили лечить позвоночник, делать массаж спины и уколы, принимать витамины и горячие ванны. Через несколько дней ему стало совсем плохо. Набрав денег, отправили в платную клинику в Салавате. Там, наконец, обнаружили причину: множественные метастазы позвоночника и тазобедренных костей. Это было 9 февраля, а 11-го он умер. Вскрытие показало: рак крови 4 степени. Состояние семьи не выразить словами! Он стал 18-м умершим работником цеха термической фосфорной кислоты за восемь лет. На сегодня умерли уже 23 бывших работника, шесть тяжёло больны.

В списках не значится

Придя в себя, я решила выяснить причину столь частых смертей работников этого цеха. В марте написала гендиректору ОАО «Мелеузовские минеральные удобрения», но ответа не дождалась. Отправила письмо в Минтруда Башкирии. Из ответа замминистра М. Шайхулова узнала, что предприятие было обязано контролировать здоровье работников вредного производства. Но этого не делалось!

Я начала собственное расследование. Ответа на каждое письмо дожидалась минимум месяц, часто получала отписки, приходилось обращаться в одну инстанцию несколько раз. И всё же я выяснила, что до 1991 года предприятие имело договор на медосмотр работников вредного производства с центральной районной больницей. В 1992-м построило свою поликлинику, и осмотры начали вести врачи медсанчасти. Руководитель отдела Управления Роспотребнадзора по РБ в южных районах республики Р. Ибатуллин сообщил, что больница вела эту работу по приказу Минздрава СССР (№400 от 1969 г.) Во время работы моего мужа этот приказ действовал. В нём написано, что медосмотры должны проводиться с периодичностью от раза в два года до раза в шесть месяцев в зависимости от степени вреда производства. А после пяти лет надо ездить на обследования в Уфимский НИИ гигиены и профзаболеваний (теперь - НИИ медицины труда и экологии человека). Обратилась туда. Давать информацию мне не хотели, ответ пришёл лишь после обращения в Минздрав РБ: «Кашапов в институт профзаболеваний ни разу не направлялся». Главный врач Мелеузовской районной больницы Р. Кузбеков сообщил: «Кашапов приблизительно с 1980 года (к этому времени он отработал 2 года – Л. Г.) болел хроническим бронхитом, а с 2007 года поставлен на диспансерный учёт по заболеваниям: гипертония, сердечнососудистое заболевание».

Когда я попросила выдать мне ксерокопию медкарты в ЦРБ и медсанчасти, выяснилось, что медкарты до 2007 года уничтожены! У меня на руках карта с января 2007 года. До этого момента с 1996 года работников вредного производства обслуживала медсанчасть завода по приказам Минздрава страны, где в перечне профзаболеваний есть диагнозы, поставленные мужу. За последние три года жизни муж более 40 раз был на приёме у врачей. Но что толку, если правильный диагноз ему так и не поставили. Наверное, и медкарты утеряли специально – чтобы скрыть неисполнение обязанностей. После повторного обращения в Роспотребнадзор Р. Ибатуллин ответил: «В списке обследованных приглашёнными врачами с 2007 по 2010 годы Кашапов М. Г. не числится». Я поняла, что муж никуда на обследования не направлялся - как и его товарищи по цеху.

Ничего не должны

Я подала иск в суд, потребовав компенсации нанесённого семье морального вреда - по 250 тысяч рублей с предприятия и больницы. Эти деньги хотела перечислить на лечение детей, больных раком.

Моя логика была такой: хотя медкарты не сохранились, диагноз «хронический бронхит» обязывал врачей направить мужа в НИИ профзаболеваний для подтверждения заболевания, допуска или отстранения от работы, направления в специальное лечебное учреждение. А они ничего не сделали.

Я быстро поняла, что против меня вся система. Ответчики твердили, что белое это чёрное, а судья благосклонно принимала их утверждения. Юрист завода заявила, что завод, где работал муж, обанкротился ещё десять лет назад, а ОАО «Мелеузовские минеральные удобрения» (с которым я сужусь) не является его правопреемником и не обязано направлять ветеранов на обследование в уфимский НИИ. Но постойте, ведь муж до конца жизни числился пенсионером «ММУ»! Ну и что, нет до этого дела ни юристу, ни судье. Юрист и адвокат больницы привели в качестве доказательства невиновности врачей приказ №417, который вышел… в 2012 году - после смерти мужа! И судья признала невыполнение должностных инструкций ответчиками правильным!

Верховный суд РБ в удовлетворении моей апелляционной жалобы отказал. Теперь с меня взыскивают 30 тысяч рублей за услуги адвоката. Конечно, я воспользуюсь правом подать кассацию в Верховный суд РБ. Хотя надежды на справедливость почти нет.

24 марта я попала на приём к депутату Госдумы Салие Мурзабаевой, она пообещала помочь. Но… В конце апреля я получила ответ на её депутатский запрос в Минздрав РБ. Смысл сводится к следующему: «С момента открытия Мелеузовского химзавода зарегистрировано два случая профзаболевания – в 1986 и 1989 г. С 1991 года профзаболеваний не выявлено».

Два случая! Это как же надо постараться, чтобы не заметить целое кладбище заводских рабочих, 23 умерших? Причём пять из них ушли из жизни после моего мужа. Ещё один лежит при смерти. А все пенсионеры цеха – инвалиды!

Конечно, если бы рабочие знали свои права и если бы медперсонал по-настоящему делал свою работу, не было бы столько потерь. Но врачи – тоже жертвы системы. Или до них не доводили их обязанности, или не разрешали выявлять профзаболевания и подтверждать в уфимском НИИ, чтобы не портить статистику и не тратить деньги на лечение. Я работаю в совете ветеранов завода. Страшно смотреть на больных, никому не нужных ветеранов производства.

ОФИЦИАЛЬНО

Ахат БАКИРОВ, директор Уфимского НИИ медицины труда и экологии человека:

- К сожалению, у нас нет документов, касающихся случая пациента М. Кашапова (выписки из истории болезни, амбулаторной карты, результатов исследований). Поэтому говорить о причинах его смерти невозможно. Мы обследуем работников из групп риска по направлениям предприятий. В прошлом году установлено 125 случаев профзаболеваний, в 2011-м – 181. На химическую промышленность приходится всего 4%.

«АиФ – Башкортостан» попросил Минздрав РБ прокомментировать смерть М. Кашапова и его коллег по предприятию. Ответа не последовало.