Башкирия: Почему наши граждане предпочитают решать проблемы через суд?

Об изменениях в судебной системе, возрождении института присяжных, правовой грамотности населения и активности СМИ рассказала председатель Верховного суда Башкирии Земфира Латыпова.

ДОСТУП К ПРАВОСУДИЮ

– Земфира Узбековна, в прошлом году из-за пандемии в судах ввели особый режим посещения судов. Какие требования действуют сейчас?

– Да, изначально мы ввели ограничения: присутствие на заседаниях только участников процесса, масочный режим, перчатки, приостановка личного приема граждан. Журналистам ограничили доступ, но всё уже вернулось в обычный режим. Сняли ограничения и по личному приему для граждан, но наблюдаем за ситуацией. Если она будет ухудшаться, возможно, как минимум, ограничим личный прием.

Работаем по вакцинации: в Верховном суде привились уже более 60% сотрудников, в том числе и я, в других судах пока показатель меньше, там много переболевших. Наша задача – защита здоровья людей, тем более есть печальный опыт: трое судей скончались от коронавируса.

Если говорить о плюсах, в целом пандемия невольно ускорила развитие электронного правосудия, хотя эта практика была и раньше.

– В судебной системе вы с 80-х годов. Насколько сложнее работать сейчас в сравнении с тем временем?

– Сказать однозначно, наверное, нельзя, но точно – всё стало по-другому. Изменилась сама судебная система, появились новые суды, мировые судьи, новые категории дел. Изменился порядок назначения судей, электронный документооборот расширил доступ граждан к правосудию, и многое другое. Были возрождены суды присяжных – сначала на уровне верховных, областных, а с 2018 года и в районных судах.

Рассматривая дела с участием присяжных заседателей, я видела, что они работали очень ответственно. Некоторые юристы говорят, что это «судьи с улицы» и они ни в чем не разбираются, но я с этим не согласна.

«НАРОДНЫЙ СУД» – САМЫЙ ЛУЧШИЙ?

– А насколько распространены суды присяжных сегодня?

– В районных судах присяжные появились относительно недавно – с 2018 года. До конца 2020 года они рассмотрели 21 дело. Нельзя сказать, что это очень востребовано. Дело в том, что суд присяжных – желание только самого подсудимого, от судьи это не зависит. Выбирают этот вариант не так часто ещё и потому, что обжаловать вердикт присяжных нельзя по существу, а можно только итоговый приговор в части назначения наказания или на предмет нарушения процессуальных норм. В последнем случае, если приговор будет отменен, возможно формирование новой коллегии присяжных и рассмотрение в другом составе.

– Если присяжные хорошо разбираются в делах, значит, правовая грамотность населения растёт?

– Безусловно, но сам суд присяжных также этому способствует, потому что у людей появляется гражданская ответственность. Ведь там нет профессионалов, выбор делается из списков избирателей. Получить повестку может любой. Но при формировании коллегии в неё не включаются, например, работавшие в судебной системе, прокуроры, адвокаты, юристы, люди, имеющие судимость.

Вообще население готово активно бороться за свои права. Поэтому у нас сейчас огромное количество дел. Но вот что пока наши граждане не очень хотят делать, так это идти на медиативные соглашения, компромиссы. Менталитет такой – всё в суде. Ведь даже на процессе, например, бывает, судья просит озвучить суть исковых требований, а заявитель начинает рассказывать историю семьи с самого начала – когда с женой познакомился, как свадьба прошла и так далее. А сейчас он делит имущество. Поэтому заседания по гражданским делам длятся порой до позднего вечера.

– В последние годы резко увеличилась медиаактивность, повысился интерес общественности ко многим судебным процессам. Сейчас даже можно говорить: раз такой резонанс, приговор будет серьёзным. Влияет ли это на судебные решения?

– Внимание, действительно, повышенное. И некоторые принципы работы СМИ отличаются от наших: если журналистам нужна скорость, то нам спокойствие, у них скандал и шум, у нас – изучение доказательств, судебное разбирательство. Что-то из того, что пишут, судьи, конечно, читают. Но особо им, если честно, некогда этим заниматься. Нет, это всё не влияет. У журналистов свои задачи, они будут писать, как это видят. А мы делаем свою работу – всё по закону. А мнение, что общественный резонанс может повлиять на исход дела в суде, как мне кажется, сформировали сами СМИ.

– Многие адвокаты проявляют активность в соцсетях, в СМИ, некоторые устраивают на процессах настоящие шоу... Это мешает в вашей работе?

– Адвокаты действуют в интересах своего клиента, это их задача, их право так себя вести. У суда другая задача. У адвокатов своя этика, а нам главное – не нарушить свою и решить всё в рамках закона. У нас всё строго: если решение суда вступило в законную силу, для нас это табу, а если не вступило – тем более ничего нельзя комментировать, так как ничего не решено окончательно. 

Служение Фемиде накладывает определённые ограничения на жизнь судей.Фото yandex.ru

ЭМОЦИИ ПОД КОНТРОЛЕМ

– Как сегодня обстоит с качеством подготовки работников судов?

– Если говорить о судьях, все очень строго. Помимо высшего образования требуется опыт работы не менее пяти лет. Плюс действует очень серьёзный кадровый фильтр. Проверяется всё: образно говоря, от «первого вздоха» специалиста до всех его родственников, учитываются даже оценки в дипломе. Кроме того, перед конкурсом необходимо сдать квалификационный экзамен – для многих это очень сложно. Уже из тех, кто сдал, выбирают будущих судей с учётом, в том числе, личностных характеристик. Судья должен быть максимально выдержанным. Он не робот, конечно, эмоции у него тоже есть, но он не может их показывать. Если они выходят наружу, это уже не есть хорошо. Часто внутри у судьи может быть буря эмоций, но это никак нельзя показывать на процессе.

Вообще, даже в быту, у судьи больше ограничений, чем прав. Есть Кодекс судейской этики, который запрещает очень многие вещи. Также действуют Бангалорские принципы поведения судей. Нельзя, например, попадать в конфликтные ситуации, даже с соседями ссориться, выносить семейные конфликты в публичную плоскость. И если человек приходит в судебную систему и принимает эти принципы, он остается в ней, потому что эти нормы для него становятся образом жизни.

– В соцсетях страниц у судей тоже нет. Почему?

– Лично я себя в соцсетях не вижу, мне кажется, есть другие возможности для общения с родными и друзьями. К тому же в тех же Бангалорских принципах прописано, что судья «добровольно и охотно» принимает на себя определённые ограничения. И вообще, на таких площадках очень высоки риски нарушения Кодекса судейской этики. В практике квалификационной коллегии судей был случай привлечения к дисциплинарной ответственности за недостойное поведение, запечатлённое на видео и распространённое через WhatsApp.

ПРО ЗАРПЛАТУ, КОРРУПЦИЮ И НЕЖЕНСКИЙ ТРУД

– А эти ограничения компенсируются? Еще в 2012 году для снижения уровня коррупции введена новая система оплаты труда судей. С тех пор ситуация улучшилась?

– Я считаю, что зарплата у судей сегодня достойная. Среднюю назвать не могу – она у всех разная, зависит от стажа работы, квалификационного класса, должности. Но подчеркну, что за это надо работать не покладая рук. Например, приходится выходить и в субботу, и в воскресенье, а порой и в праздники. А что касается рисков коррупции, я не считаю, что это зависит от уровня зарплаты. Но в любом случае коррупция – это не про наших судей.

– Какой гендерный состав судов сегодня?

– Женщин у нас больше. Лично я считаю, что это не самый лучший женский труд. Мы все любим свою работу, но она очень тяжёлая и ответственная, и не всегда удаётся уделять внимание личной жизни.

КАКИМ ЛЮДИ ВИДЯТ СУД?

– Вам не кажется, что у людей сегодня есть озлобленность на суд, они не видят в нём гаранта справедливости? Например, из-за решений по несанкционированным протестным акциям в этом году?

– Не думаю. Во-первых, мы правоприменители, рассматриваем всё строго в рамках закона. Всего дел, о которых вы упомянули, в этом году было 106, по большинству вынесены штрафы, только по 12 – аресты, три прекращено за отсутствием состава правонарушения. Но обжалований этих решений не так много – и большинство было оставлено в силе.

– Может, это субъективно, но со стороны суды кажутся людям чем-то очень строгим, возможно, даже чопорным. Бывают курьёзы в вашей работе?

– Вообще лично я рассматривала уголовные дела, и в большинстве своём это всегда трагедия – ведь решается судьба человека. Но, конечно, забавные моменты случаются. Помню, на одном из процессов по делу о банде шёл допрос свидетелей, в числе которых был подросток. Как только он зашёл в зал заседания, сразу же указал на одного из подсудимых и сказал: «А, вот этот преступник там был!». Эта детская непосредственность заставила улыбнуться сидящих в зале, несмотря на серьёзность ситуации.

Конечно, иногда удивляют материалы журналистов по делам. Например, процесс ещё идёт, а они уже и осудили, и наказание назначили или даже озвучивают, какой будет результат апелляции и кассации. А самое любимое у них – молоток судьи, который никаким законом не предусмотрен и вообще в наших судах не используется. Это всё из сериалов и американских шоу.

ДОСЬЕ

Земфира Латыпова.

Окончила Башкирский государственный университет им. 40-летия Октября по специальности «правоведение». В судебной системе с 1982 года, в Верховном суде – с 1988 года, возглавила его в 2019 году. Заслуженный юрист РБ. Награждена медалями ордена «За заслуги перед Отечеством» II степени, «За заслуги перед судебной системой Российской Федерации» II степени.

Наталья КУЗНЕЦОВА